Кассетный плеер негромко играет, из наушников тонкими змеями вползают в уши звуки: американский чёрный джаз вперемешку с чикагским свингом - иной музыки Рут не признаёт, особенно во время прогулок. Порой ей самой кажется, что где-то её судьба дала маху, перепила - и перепутала местами две души, иначе Рут родилась бы темнокожей колдуньей-вуду, свободной и опасной, на досуге поражающей окружающих трелями своего голоса. Но она родилась собой, несёт фамилию Борджиа не как гордое знамя рода, а как тяжкое бремя чужих ожиданий. Не сложилось, что уж, бывает.

Поздняя весна в Британии такая же мокрая и промозглая, как и ранняя, только снега нет, вот и вся разница. Плотная худи, найденная в какой-то маггловской комиссионке, отлично греет спину и грудь, но в слишком широкие рукава всё равно то и дело ныряет стылый ночной ветер, нашедший себе очередную игрушку. В городе-то ещё получше, потеплее - дома не пускают ветер в разгул, за ними легко можно спрятаться, да и забегаловки с горячими, - а то и горячительными, - напитками там повсюду. На кладбище такой роскоши можно не ждать, хотя в кармане Рут смирно лежит палочка, а в небольшом рюкзаке за плечами спрятан запас съестного на всю ночь да большая бутыль огневиски на предмет внутреннего обогрева. Но согревающие чары не действуют долго, да и от холодного ветра не спасают, ну а откупоривать бутылку сейчас, когда ещё только предстоит найти укромное местечко, совсем нецелесообразно.

Рут знает, что не сильно удобна в доме кузины: там своя жизнь, свои распорядки, внутрисемейные мероприятия, да и Беатриче занята как сыном, так и работой. Нахождение в том же доме буйной бестии в лице юной Борджиа не то, чтобы нежелательно, но капитально путает все карты в этом размеренном течении, поэтому Рут и сбегает почаще, оставляя успокаивающие записки. Хотя, конечно, скоро придётся придумывать новые истории в этих записках, потому что уже становится скучно валить своё отсутствие на ночёвки у несуществующих подруг. Ну, ладно, изредка Рут всё же ночевала у некоторых подружек, пусть это и были развязные подружки на одну ночь. Но ночевала же! Так что нельзя сказать, что она так уж врёт своей уважаемой кузине.

Но именно сегодня настроения на очередной визит в бар и на очередные поиски сладостного приключения нет, зато есть острая потребность в каком-то особого рода спокойствии. И Рут отлично знает, где его искать: на кладбище. Там, где никто из живых не станет от неё чего-то ждать и требовать. Там, где воздух пропитан стагнацией привычной жизни и тайнами неизвестного многим загробного существования. Там, куда можно прийти в любой момент, побродить между могилами и надгробиями, вчитываясь в истёртые временем надписи, гадая, какой же была жизнь этого человека, вон той старушки и вот этого ребёнка, успевшего пожить не больше десяти лет. Надгробия и имена на них никогда не осуждали Рут, не гнали её прочь, не смотрели на неё, как на бешеную кошку, зато прикрывали от ветра, если сесть спиной к холодному камню, нашёптывали свои истории и давали понять, кто она на самом деле.

Кровь тесно сплетена с жизнью, но и со смертью - не меньше. Драгоценный алый рубин, она является неотъемлемым атрибутом всего живого, её сила помогает исцелять раны, добавляет личного могущества, но может и запросто убить, подчинить себе, доставить таких мучений, которых, - если верить отцу, - даже самым сильным Круциатусом не добиться. И Рут связана с этой ныне запретной магией, может, поэтому она везде чувствует себя чужой? Человек иного склада на её месте уже давно замкнулся бы в себе, постоянно ощущая свою непохожесть, Борджиа же, будто назло всему, открыта миру, жизни, всем этим приключениям, из-за которых матушка обнаружила уже у себя преждевременно поседевшие пряди.

Рут неспешно проходит по дорожкам, лучами расходящимся между участками могил. Где-то стряхивает с надгробий оставшиеся с прошлой осени листья, где-то протирает покрытые грязью фотографии. Особое умиротворение с каждым шагом всё сильнее пропитывает её, лицевые мышцы расслабляются, даже черты лица смягчаются, звук шагов становится более тихим, вкрадчивым. Борджиа медленно набирает в лёгкие влажный, землистый воздух и... пузырь этого спокойствия лопается, стоит лишь заметить между высокими памятниками огненный отблеск рыжих волос. Рут тихо-тихо пробирается, прячась в тенях и ступая мимо всего, что может издать громкий звук, выдав её местонахождение. Приблизившись так, чтобы видеть больше, понимает: к рыжей гриве прилагается точёная фигурка, тонкие запястья, подтянутая задница и прекрасно ироничные интонации голоса, - о чём именно барышня говорит сама с собой, Рут не слышит с такого расстояния.

- Привет, - смысла таиться и дальше нет, так что Рут спокойно выходит из-за надгробия, негромко присвистывает, оценив старину склепа, на который нацелилась рыжая. - Решила примерить на себя фамилию Гуд из старых сказок да вынести не менее старый склеп? А что, идея годная, я в деле, bambola, не кривись так: у меня есть еда, хорошая чуйка на ловушки, зоркий глаз и... целая бутылка спиртного, скажи, лучший попутчик в твоей жизни, ну!

Конечно, всегда есть шанс нарваться на грубость, кулак или что похуже, но именно в такие моменты бездумного риска Рут чувствует тот самый пьянящий вкус жизни-на-полную, ради которого можно вытерпеть вообще всё, включая скучных родителей, вечно занятую кузину и этот чёртов туманный Альбион.

Рут вообще частенько подкатывает к симпатичным леди разной степени свободы. В пабах, например, благо, возраст уже позволяет справляться без отводящих взгляд чар и не косить под взрослого человека. Да и на старших курсах Дурмстранга она себе не отказывала в удовольствии завести ни к чему не обязывающую дружбу организмами с такими же легкомысленными барышнями. Благо, эта самая дружба организмами не сулила никаких проблем в будущем, так что бывшие "подружки" уже даже успели обзавестись мужьями, убедившимися в невинности своих избранниц. В общем, юная мисс Борджиа привыкла знакомиться с людьми там, где это возможно, и привыкла к разной реакции на свою смелость: от недоумения до азартного подхватывания.

К чему она оказывается не готова, так это к почти полному отсутствию реакции привычного диапазона. А рыжая не визжит, что Рут поняла бы, - они всё же на кладбище ночью, а не на центральной площади средь бела дня, - и даже не посылает незнакомку известным эротическим маршрутом. Зато выхватывает палочку так бодро, словно регулярно подвергается нападениям со стороны. И Борджиа ничего не остаётся, кроме как вежливо приподнять обе руки, намекая на свою безоружность в купе с благими намерениями.

- Если и вправду интересуешься моим ментальным здоровьем, - начинает она тоном записной светской леди, - за это спасибо дорогой кузине, с которой и были скопированы интонации, - то смею заверить: официально я полностью здорова. К слову, физически - тоже, - возможно, подмигивать сейчас и неуместно, но Рут никак не может сдержаться. - И, в целом, не понимаю, как твой вопрос соотносится с моим вежливым приветствием.

Это и правда смешно, так что Борджиа морщит переносицу, скалит белые, особенно на контрасте с оливкового цвета кожей, зубы, не хохочет, но гортанно клокочет едва сдерживаемым смехом. В темноте видимость так себе, так что Рут лишь может догадываться о выражении лица рыжеволосой любительницы ночных прогулок. И, кажется, она недовольна: то ли вторжением на свою территорию, то ли ещё чем-то, хрен этих британских барышень поймёшь, если честно.

- Смею заверить: я отлично понимаю, что мы находимся на кладбище, - в голосе Рут постепенно появляются интонации, больше присущие родителям, поясняющим очевидные вещи своим несмышлёным отпрыскам. - И то, что на дворе ночь, я тоже заметила. И склеп, кстати, оценила - у тебя хороший вкус, там наверняка может скрываться что-то посущественнее прогнившего праха каких-нибудь толстосумов. И, кстати, - плавно качнувшись, выпускница Дурмстранга, - в котором, между прочим, немало внимания уделялось физическому аспекту развития студентов, - оказывается на два шага ближе, - ты, получается, считаешь себя как раз "не в себе", раз бродишь посреди ночи. По кладбищу. Около склепа. Так?

Мысль о необходимости вытащить собственную палочку, чтобы выставить банальное Протего, если рыженькая решит приласкать её не менее банальным Петрификусом, не успевает даже оформиться, когда кладбищенская красотка наконец-то убирает палочку, а Рут, в свою очередь, медленно выдыхает, продолжая неспешно сокращать дистанцию.

Она давно не "охотилась" на прелестниц, готовых разделить с ней ночь, кровать и утренний кофе с парой тостов. Девушки в Британии, как ни крути, отличаются менталитетом, понятием нормы и прочими нюансами, из которых, тем не менее, складывается обычное искусство коммуникации. И пусть в лужу Рут ещё ни разу с размаху не садилась, но привычный темп жизни и получения в ней удовольствий оказался сбит. И это добавляет топлива в печь упрямства, которое не позволяет сейчас попросту махнуть рукой и свалить, благо, на кладбище хватает пространства на всех.

- Ну, как это - не приводят? - пожав плечами, Рут останавливается буквально в двух шагах от рыжеволосой валькирии, и имеет удовольствие рассмотреть её получше. И решает - нет уж, просто так сдаваться не станет! - Уже привели - к тебе. А ты - явно нечто хорошее, пусть мы пока и незнакомы. Что, впрочем, легко исправить. Рут Борджиа, рада знакомству, bella signora, назовёшь своё имя? Можно даже выдуманное, я не привередлива, - отвесив не книксен даже, а почти мужской поклон, Рут подхватывает узкую ладошку барышни и едва намечает поцелуй на выпирающих под тонкой кожей костяшках. - Так, что, идём? Лишний Люмос и пара внимательных глаз тебе не повредят, на добычу я не претендую, а приключение это как раз в моём вкусе.